Виктор Боков
Я люблю твои глаголы: "Не приду", "Не жди", "Не плачь". Я люблю твои ладони, Принимающие мяч.
Я люблю, как ты смеешься: Губы настежь - снег во рту. Как ты вдруг играть берешься В волейбол или в лапту.
Я люблю сверканье пяток, Твой мальчишеский галоп, Своевольный ветер прядок, Ниспадающих на лоб.
Я тобой владеть не буду Ни по лету, ни к зиме, Только б ты была повсюду, Только б пела на корме.
Только б весело шутила, Свесив косу за корму, И, как солнышко, светила Мне, и всем, и никому!
Лето - мята, Лето - лен. я-то, я-то, Я - влюблен!
В это поле И межу, Где по клеверу Хожу.
В эти сосны И кряжи, В даль, в дороги, В гаражи.
В пенье Медных проводов, В перспективу Городов.
В фонари, В подземный гул, В широту Рязанских скул.
В звонкий голос Топоров, В сытый рев Степных коров.
Лето - мята, Лето - лен. Я-то, я-то, Я - влюблен!
Я видел Русь у берегов Камчатки. Мне не забыть, наверно, никогда: Холодным взмывом скал земля кончалась, А дальше шла соленая вода.
Я видел Русь в ее степном обличье: Сурки свистели, зной валил волов, На ковылях с эпическим величьем Распластывались тени от орлов.
Я видел Русь лесную, боровую, Где рыси, глухари-бородачи, Где с ружьецом идут напропалую Охотники, темней, чем кедрачи.
Я видел Русь в иконах у Рублева — Глаза, как окна, свет их нестерпим, Я узнавал черты лица родного, Как матери родной, был предан им.
Ни на каких дорогах и дорожках Я, сын Руси, забыть ее не мог! Она в меня легла, как гриб в лукошко, Как дерево в пазы и мягкий мох.
У гармошки я рос, У рязанских страданий. Сколько песен в душе, Сколько песенных слов! Голубиная ругань Дороже змеиных лобзаний, Придорожная горькость полыни Медовее речи врагов.
Я сидел под иконами, Там, где ругались и пили, Где дрожали от песен Сосновые стены избы, Где меня, Я не знаю за что, но любили, Как родную былинку, Как посвист весенней вербы.
Я прошел по Руси Не Батыем и не Мамаем, Не швырялся я камнем В озерный зрачок. И дымилась земля аржаным караваем, И смеялись уста: - Заходи, землячок!
Я закинул наносную Алгебру правил, Я все правила выверил в жизни Горбом. Где я шел, там друзей человека Оставил, И меня поминают там Только добром.
Вот и все. Что сказать мне еще? Что добавить? Что пропеть Голубому глядению лон? Ничего! Лишь вздохнуть, И умолкнуть губами, И отдать все, что сделал, На эхо времен!
Я в рай не попаду - я слишком грешен! Жалеть ли, сокрушаться ли о том? Мне будет раем громкий дождь черешен, Который я ловлю горячим, жадным ртом.
Мне будут раем голоса живущих, Шторм на море и шлюпки вдоль бортов, Мне будет адом, если в райских кущах Я не найду простых, земных сортов.
Мне будет адом, если где-то рядом Любовь подменит бытовой эрзац, Преследовать начнет ревнивым взглядом И верностью ненужною терзать.
Жить без любви - преступное увечье, Уродство, оскорбление земле. Мне будет раем - правда человечья. Во всем! И в поцелуе в том числе!
Скажи, человек, чего же тебе не хватает? Зачем ты нахмурился? Или увидел врага? Зима, говоришь, надоела. Но завтра растает, И речка с восторгом затопит свои берега.
Скажи, человек, почему ты такой суетливый? Зачем ты торопишься, всюду успеть норовишь? Ты малого хочешь, когда говоришь: "Я счастливый"? Счастливый, когда вдохновенно творишь!
Но как же бескрыло твое прозябанье, Мелка твоя скука, притворна мигрень... Я это сейчас говорю не тебе в назиданье - Себе самому за бездарно проведенный день!
Присматривайтесь к опытным рукам! Они в морщинах и в набухших венах. Я находился вместе с ними сам В дневных, в ночных, в вечерних сменах.
Я замечал: в них мало суеты, Движения расчетливые, трезвые. Сосредоточенно работой заняты, Они минутным отдыхом не брезгуют.
Я наблюдал, как эти руки спят, Как режут хлеб и мякоть каравая. Когда они на скатерти лежат, Покоится в них гордость родовая.
Когда они орудуют резцом, Не подберешь в тот миг для них сравненья, Не нарисуешь никаким словцом Их занятость, высокое уменье.
Не обижайте этих рук, друзья! Любите их от всей души, поэты! И помните: без них никак нельзя, Они в ладонях держат труд планеты!
Помоги мне, золотая рыбка, Дай мне то, чего я пожелаю. Не прошу я "Волгу" и квартиру, Не прошу постов и назначенья, Дай мне счастье, дай любви взаимной, Больше мне не надо ничего!
Прекрасный подмосковный мудрый лес! Лицо лесной реки в зеленой раме. Там было много сказок и чудес, Мы их с тобой придумывали сами.
— Загадывай желания свои!— К тебе я обратился — я волшебник! И замолчали в чащах соловьи, И присмирел над Клязьмою ольшаник.
— Стань лесом для меня!— И лес растет. И я не я, а дерево прямое. — Стань для меня ручьем!— И он течет И родниковой влагой корни моет.
— Стань иволгой!— И ты в певучий плен Сдаешься мне в урочище еловом. — Стань соловьем!— И серебро колен Рассыпано по зарослям ольховым.
— Стань ландышем!— Пожалуйста!— И я, Простившись и с тобой и со стихами, Меняю сразу форму бытия И для тебя в траве благоухаю!
И тихо говорю тебе: — Нагнись!— Гляжу в глаза, в которых нет испуга. Молю кого-то высшего: — Продлись Свидание цветка с дыханьем друга!
Я — лес, я — ландыш, я — ручей, я — клен, Я — иволга, я — ты в каком-то роде! Когда по-настоящему влюблен, Тебе доступно все в родной природе!
Отыми соловья от зарослей, От родного ручья с родником, И искусство покажется замыслом, Неоконченным черновиком. Будет песня тогда соловьиная, Будто долька луны половинная, Будто колос, налитый не всклень. А всего и немного потеряно: Родничок да ольховое дерево, Дикий хмель да прохлада и тень!
Материя сия бесплотна, В руках нести ее нетрудно. Рембрандт писал свои полотна, А Моцарт изваял на струнах.
Божественная власть органа, Пленительная нежность арфы. Еретики сожгли Джордано, Но музыка — превыше мафий.
Фиорды Грига пахнут хвоей, От них в душе моей светает. Ах, музыка! Она не ходит, Не ползает — она летает!
Красиво одеваемся, не спорю! Тончайшие шелка и шерсти есть. Но я признаюсь, я от вас не скрою Моих тревог за внешний этот блеск.
Он нужен нам. И в этом нет порока, Что спрятана в нейлон изящность ног. Но, барышня, возьмите томик Блока, Прочтите вслух хотя бы восемь строк!
Я знаю, что костюм вот этот в клетку Затмил собою новогодний бал... Но, юноша, ты забываешь кепку, Которую Ильич в руке сжимал.
С достоинством садишься ты за столик В кафе, излишне вежливый с людьми. А Моцарта ты слушаешь? А Сольвейг Возвысила тебя мольбой любви?
А это кто мелькнул в толпе? Стиляга! На длинной шее - грива, как у льва. Он - пересохший ключ на дне оврага, И около него трава мертва!
Простите мне всю прямоту признанья, Поймите благородный мой протест, Но форма, если нету содержанья, И тело, если нет души,- протез!
Когда возводили собор Покрова на Нерли, Все самое лучшее в сердце своем берегли. И каждый положенный камень был клятвой на верность, Вот в чем красота и откуда ее несравненность!
Облака меняют очертания, Ощутимость, цвет, величину. Вот кому всю жизнь давай скитания И оседлость наша ни к чему.
Мать моя свою деревню Язвицы На Москву не может променять. Рано утром из Загорска явится, А под вечер примется вздыхать.
Не сидится старой:- Как там дома? Как блюдет порядки глаз отцов? Не упала ли труба от грома, Не клюют ли куры огурцов?
Уж не нашу ль вишню козы гложут? Уж не наша ль изгородь худа?..- Быстро соберется, все уложит. - Мне,- вздохнет,- сынок, скорей туда!
Я прошу: - Ну, сделай одолжение, Поживи, понравится тебе!- Но ее земное притяжение К своему шестку, к своей трубе.
Из нее и дым иного свойства, И особый запах молока!.. Этого святого беспокойства Вам не знать, скитальцы-облака!
Как любовь начинается? Кто мне ответит? Как цветок раскрывается? Кто объяснит? Просыпаешься утром, и хочется встретить, Постучаться в окно, разбудить, если спит.
Все дороги — к любимой, Все тропки — туда же. Что ни думаешь, думы торопятся к ней. Происходит какая-то крупная кража Холостяцких устоев свободы твоей.
Ты становишься скуп и улыбок не даришь, Как вчера еще было, и той и другой; Ты всем сердцем ревнуешь, всем сердцем страдаешь, Ждешь свиданья с единственной и дорогой.
И когда ты кладешь к ней на плечи ладоши, Ясно слыша биение сердца в груди, Вся вселенная — только любовь, и не больше, И вся жизнь твоя — только порывы любви.
Как она начинается? Так же, как в мае На безоблачном небе заходит гроза. Я любви не сожгу, не срублю, не сломаю. Без нее на земле человеку нельзя!
Год был ягодный, Год грибной, С яркой радугой За спиной.
С земляникою По буграм, С голубикою По углам.
По болотинам, По низам — То-то радость Была глазам.
Год был памятным На добро, Мне во всем тогда Так везло!
Свистну в займище — Конь бежит, Ногу в стремя — Земля дрожит!
Быстры реченьки Стелят мост, Грудь героя Горит от звезд.
Горы головы Клонят в дол, Расступается Темный бор.
Красно солнышко Манит вдаль, В туеске моем Спит печаль.
Возвращаюсь к природе, к себе, К первозданной основе и сути. Ежедневной суровой борьбе Я учусь у себя в институте.
Книги в сторону! Взял туесок, Завязал на бушлате тесемки И ногою ступил на песок, В камышиное царство осоки.
В лес забрался, и шумленье осин, В трепетанье легчайшей берёсты, Недотлевший костер погасил, От костра и беды наберешься!
Чем я сходен с тобой, муравей? Ты с поклажей, и я не без груза. Что ты мешкаешь? Двигай скорей, У меня с тобой старая дружба.
Над грибом нагибаюсь, свищу, Современный и вольный Алеко. Не Сократ, но, однако, ищу В жизни скрытую истину века.
В упряжке оленя Лети, мое стихотворенье! Тяни над лесами, как вальдшнеп, Все дальше и дальше.
Плыви осетром По глубинам и ямам, Стучись к человеку Рабочим, испытанным ямбом.
Присядь у окна, Посмотри ненароком, Просторы измерь Ясновидящим оком!
Откройся Читателю-другу в желаньи Придать ему силы и смелости В каждом деяньи.
Скачи, мой Пегас, Отбивая копытами лихо. Лети, мое слово, Лети, моя рифма!
Человеку несут Апельсины, печенье. Для него уже это Не имеет значенья.
Он глядит на людей Снисходительно-строго: - Если б это, родные, Пораньше немного!
Был я молод, горяч, Всюду был я с народом. А теперь обнимаю Баллон с кислородом.
Как младенец, сосу Кислородную соску. Каши мне принесут, Съем от силы две ложки.
Если губы замком, Если годы согнули, Не поможет фабком, Не помогут пилюли.
Не помогут цветы, Цеховые конфеты в складчину, Не подымут они Богатырского вида мужчину,
Надо вовремя Душу спасать человечью Апельсинами, отдыхом, Дружеской речью!
О, не будьте, не будьте В гуманности лживы! Берегите людей! Берегите, пока они живы!